Помню это как сейчас: в коридоре напротив аудитории сидели наши, обложившись учебниками и конспектами, и пытались хоть что-то вспомнить или выучить за оставшиеся минуты. Я тоже начал читать что-то, хотя был уверен, что сейчас уже поздно пытаться сделать то, что надо было делать в течение года. Решил на сдачу идти с толпой, чтобы иметь возможность хоть у кого-нибудь списать, если получится. Передо мной зашли уже человек шесть, и я направился к двери в аудиторию. Открываю, заношу ногу над порогом, и тут… меня просто выталкивает в коридор. Думаю, может, померещилось? Еще раз открываю дверь — и снова вместо аудитории оказываюсь в коридоре! Ладно, думаю, пойду вместе со следующей группой.

Ждать пришлось больше часа. И вот я снова открываю дверь, преподаватель уже так выжидательно на меня смотрит, но — снова облом. Самое интересное — те, кто оставался со мной в коридоре, ничего не замечали! Представьте себе это: преподаватель ждет, когда я войду, а я, как дурак, только заношу ногу над порогом, как меня выталкивает обратно в коридор. В общем, плюнул на все и ушел. Решил, что раз уж не судьба — пойду на пересдачу.

Самое интересное выяснилось потом. Преподаватель наш, Геннадий Николаевич, человек очень строгий к студентам, был в тот день не в духе. В результате больше половины сдававших в тот день экзамен получили «удовлетворительно», остальные — «неуды». Пересдачу назначили на день окончания всех экзаменов. И за день до этого выяснилось, что преподаватель уволился и уехал! В итоге экзамен у нас принимала замечательная женщина, которая очень лояльно относилась к таким студентам, как я. И вот с оценкой «хорошо» в зачетке я перешел на следующий курс. Ну не совпадение ли? В день, когда нас экзаменовал заслуженный «мучитель» нашего института, я просто не смог попасть на экзамен…

Но однажды произошел тот случай, который заставил брата поменять свое отношение к ПДД и другим участникам движения. Дело было так. Родители в то время заканчивали свои дачные дела (а они у нас каждый год с апреля по октябрь живут на даче, а потом мы их оттуда забираем) и попросили за ними приехать. Я в тот момент был в командировке, и брат (ему тогда было 19) вызвался сам поехать на машине за 100 километров от города. Гордости его не было предела. Я созванивался с ним из другого города и предупреждал, что трасса — это не город, где все знакомо и все рядом. Конечно, я не думал, что он удосужится меня послушать. Но не суть. В общем, поехал он днем в субботу за родителями. Сами знаете, какие у нас бывают пробки — выехал из города он только к вечеру. Представьте: темно, слякоть, вокруг автомобили мчатся со скоростью не меньше 100 км/ч — красотища! Особенно для начинающего водителя.

И вот едет брат через перекопанный участок, каких на наших дорогах больше, чем нормальных. Вокруг, как ни странно, никого — пустая трасса. Вот тут-то и началось. По рассказам брата, он ехал со скоростью не больше 80, когда сзади неожиданно возник свет фар другой машины. Она не выехала с какого-нибудь поворота, просто внезапно возникла сзади. Как это произошло? Брат инстинктивно прибавил газа, что-то в этой машине ему сразу не понравилось. Как вы думаете — другой водитель тоже прибавил скорость и снова оказался «в хвосте» машины брата. Брат занервничал и снова прибавил газа. Машина не отставала. Брат не был стопроцентно уверен, но говорит, что машина как-то слишком тихо ехала. Ну не может автомобиль ехать так тихо. Не мигала фарами, как обычно делают, чтобы впереди едущие дали дорогу.

Тогда он стал притормаживать, чтобы пропустить преследователя. И вот машина начала его обгонять. Поравнявшись с братом, она вдруг вильнула в его сторону! Брат был в шоке, но не остановился. Теперь они ехали наравне. Снова его преследователь вильнул, а брат чуть не уехал в кювет… Когда машина повторила попытку, брат съехал на обочину и остановился. С его автомобилем ничего не произошло. Он смотрел на преследовавшую его машину, которая как-то медленно, как будто нехотя, удалялась. И тут стал приближаться свет фар встречной машины. Что вы думаете? Дорога была абсолютно пуста! Преследователь исчез! Брат снова завел машину и очень медленно поехал вперед. Огляделся по сторонам. Сразу за обочиной начинался глухой лес, никаких поворотов и тропинок, куда может свернуть машина. Мистика, да и только!

Так брат и доехал до дачи родителей в полном недоумении. Но с тех пор он почти никогда не нарушает ПДД.

Что я ни делала, всё ему было не так. Рубашки погладила, так сказал, что он только зеленые теперь носит, а на прошлой неделе только белые носил. Вкусный суп приготовила, так он, оказывается, на диете и его есть не будет, причем сам ел два дня назад всё то, что было мной приготовлено. Короче, это был какой-то бред. Понятно, что за восемь лет брака можно и поднадоесть друг другу, но чем объяснить такое поведение? Все, что я делала, муж видел в негативном свете. И я подумала — а не приворожил ли его кто-то? Завела разговор, не дарили ли ему недавно подарков. И тут он признался — да, дарили. Женщина с работы подарила ему шарф. Причем я его в этом шарфе не видела. Попросила показать, взяла шарф и пошла к своей бабушке (а она у меня большую часть жизни прожила в деревне и очень много знает старых обычаев, кое-какие заговоры и т. п.).

Бабушка говорит: «Сжечь надо этот шарф, и если иголку найдешь — приворожили твоего мужа». Мы с ней сожгли шарф и действительно нашли иголку! Черная такая иголка без ушка. Бабушка отослала меня домой, сказав, что сама позаботится об этом «подарочке». А я пришла домой и стала ждать мужа, который должен был прийти с работы пообщаться с нашей девочкой.

Вечером, часов в семь я слышу звонок в дверь. Открываю — а на пороге стоит Леша с цветами и большой сумкой. И говорит: «Не могу без тебя!» Я, конечно, была в шоке, но теперь уже от радости. Через некоторое время спросила осторожно, не случалось ли чего у него на работе. Тут он и говорит: «Ту женщина, которая мне шарф подарила, сегодня увезли в больницу. Подозрение на язву». А я слушаю и думаю: «Как аукнется, так и откликнется». Когда я заговорила о его уходе, он так просил прощения, говорил, что не знает, что на него нашло... Вот уже два года после этого кошмара мы с мужем живем, что называется, душа в душу, и не вспоминаем о плохом.

А недавно мой друг — врач, — когда был у меня в гостях, рассказал такой случай. У него исчезла кошка. Однажды он вернулся домой с тяжелой операции. Его пациент был совсем еще мальчишкой, но уже не хотел жить (у него было что-то с костями), и он почти год вытягивал его, пытался вернуть к жизни. Но в тот вечер все закончилось. И друг вспоминал: «Сижу, аж в глазах темно. И вдруг чувствую, меня кто-то ласково трогает за рукав. Кошечка, смотрит на меня огромными своими глазами, мявкнула: «Можно я к тебе?» Я едва не ругнулся, состояние было — разорвал бы незнамо кого. Прошу — уйди, не лезь, только не сейчас. И отвернулся. В другой раз она меня слушается, мы спокойно разговариваем друг с другом. А тут чувствую, она опять меня ласково трогает своей лапкой». Он взял кошку на колени и стал гладить.

Кошка так к нему прижалась, как будто не видела его целый месяц! А через несколько минут он вдруг понял, что никакой тоски и усталости не чувствует. На душе стало спокойно и светло.

А через несколько дней его Маня бесследно исчезла. Моя мама говорила, что в таких случаях кошки «беду забирают и уносят подальше». Больше мой друг никогда не видел свою Маню.

Лично я давно уже не сомневаюсь, что вокруг нас много того, что мы не в состоянии увидеть и почувствовать. Например, на прошлой неделе у меня был такой случай: я, как обычно, на ночь зажгла в светильнике свечу. Моя Василиса (кошка) спала, свернувшись калачиком, у меня в ногах. Спустя короткое время она встрепенулась, села и стала смотреть на стол, где стояла свеча. А пламя словно взбесилось: дрожит, раскачивается, хотя в комнате не было никакого движения воздуха. Капроновые занавеси на окне даже слегка не шевелились. Причем свеча вовсе не трещала, как иногда бывает. Все было совершенно бесшумно. Кроме того, я несколько раз ловила краем глаза какое-то движение в свете прикроватной лампы. Я заснула, но спустя час проснулась. Почувствовала, что Вася снова спит у меня в ногах. Но меня поразила темнота. Время горения чайной свечи — больше четырех часов. Эта же выгорела полностью менее чем за час. Я зажгла другую свечу, и с ней уже было все в порядке.

Говорили мы долго. И вот разговор зашел о привидениях. Я утверждал, что все это ерунда. Мы заспорили. И тогда приятель рассказал один случай, происшедший с ним. Когда-то он был дружен с саратовской поэтессой Татьяной. У нее была дочь. Девочка смышленая, талантливая. Часто в «салоне» поэтессы собиралась местная богема. Говорили и спорили в те тихие времена о разном, но больше о грядущей демократии. Однажды присутствовавшая при этих спорах двенадцатилетняя девочка вдруг сказала: «А вы не задумывались о том, что будет с этой страной дальше?» Никто тогда вразумительно ответить не мог, и, чтобы замять разговор, попросили ее (а она здорово играла на пианино) сыграть что-нибудь. Синеглазая девочка согласилась, и звуки печальной музыки (они так и не поняли, чья это была музыка!) заполнили небольшую квартиру. Всеми овладела непонятная тягучая тоска, и гости поспешили ретироваться.

Вскоре после этого мой приятель переехал из Саратова. И не был там целых пять лет. Как-то его ошарашила горькая телеграмма от поэтессы, в которой сообщалось о неожиданной и непонятной смерти дочери. Ее нашли утром мертвой в постели. Болезни или отравления врачи не нашли. Мой приятель смог приехать в Саратов только на восьмой день после похорон. Была середина июля, но в опустевшей квартире было непривычно тихо и не по-летнему холодновато. За поминальным столом мой приятель, хозяйка и ее сестра засиделись за полночь, потом легли спать. Поэтесса и ее сестра — в одной из комнат, приятель же — в зале на диване, в головах которого находилась дверь, ведущая в комнату покойной.

В середине ночи приятель проснулся от ощущения, будто что-то его толкнуло в грудь. В раскрытое окно лился прозрачный свет полной луны. Вдруг над ним склонилось женское лицо, казавшееся полупрозрачным. Но огромные синие глаза на этом лице были реальными и смотрели на гостя с бесконечной грустью и нежностью. Мой приятель подумал, что это хозяйка, и спросил, что с ней. Она ничего не ответила, а потом выпрямилась и стремительно прошла в комнату, где ранее жила ее дочь. Думая о том, какое страшное горе должно быть на душе у поэтессы, приятель вскоре уснул.

На следующее утро приятель проснулся поздно и уже опаздывал на поезд... Думая, что хозяйка находится в комнате умершей дочери, стал стучать в эту дверь, чтобы сообщить о своем отъезде. Каково же было его удивление, когда он услышал голос хозяйки из другой комнаты. Она спросила его о том, почему он стучит в дверь умершей. Затем поэтесса вышла к нему. «Ты же ночью прошла туда», — ответил он. Теперь настал черед хозяйке удивляться: «Ничего подобного не было!» Да и мой приятель, наконец, осознал, что у хозяйки серые глаза, а у той, что смотрела на него ночью, глаза были пронзительно синими. Неприятный холод пробежал у него по спине, но он старался выглядеть спокойным. «Я знаю, ты видел дух моей дочери, — сказала хозяйка и, помолчав, добавила: — Если бы мне пришлось увидеть ее, я бы умерла на месте. Но Бог щадит меня». Так вот и закончилась эта история, а приятель мой, к сожалению, больше у своей знакомой не был.

Около двенадцати ночи оба сына хозяина со своими женами разошлись по своим комнатам. Дядя и его родственник еще немного посидели, и последний предложил ему лечь спать на кровати в зале. Сам же собрался и ушел к новой своей подруге, жившей в соседнем доме. Дядя лег на мягкий диван и, как говорится, тут же отключился. Сколько проспал, не помнит. Но что-то вдруг разбудило его. Ему почему-то было дико холодно, как будто отключили отопление. Лежа под ватным одеялом, дядя никак не мог согреться. За окнами было темно, темно было и в квартире. Но стеклянная дверь, ведущая в коридор, почему-то была освещена желтоватым странным светом. Дядя смотрел на дверь и соображал, что же это за такое непонятное освещение. Вдруг за стеклом появилась полная женщина с белокурыми волосами, собранными на затылке в тугой узел. Она стояла, хмурила брови, как будто о чем-то думая. Неожиданно она подняла голову, и взгляды их встретились. Дядя ничего не успел сообразить, как женщина исчезла. Не отошла, а просто растворилась в темноте. Было такое впечатление, что она лопнула, как мыльный пузырь.

Дядя уже не мог уснуть, еле смог дождаться прихода хозяина и рассказал тому о своем видении. «Да ты не беспокойся, это моя является, — ответил тот спокойно, — каждый раз, когда мы здесь собираемся. За младшего все беспокоится. Он выпить горазд». — «И ты ее видел?» — спросил дядя у Макара Ивановича. «А как же. И не раз. Но не разговаривал. Видел всего мгновение, — вздохнул тот и добавил: — Чаще всего она мне во сне является, когда я здесь сплю, с собой зовет. Да мне помирать еще рано...» С этими словами он достал из шкафа семейный фотоальбом, показал дяде. На последних прижизненных фото хозяйки он признал ту женщину, которую видел ночью за стеклом двери.

В течение года Александр довольно часто бывал в этом районе по делам, но его сосед по подъезду что-то перестал ему встречаться. И вдруг на следующий год летом встретился на Шлиссельбургском проспекте, причем был он не один. Рядом с ним шагал другой мужчина, помоложе. Они, как показалось мужу, шли как-то отрешенно, но перебрасывались между собой короткими фразами. А последний раз он видел того длинного возле дома. Тот куда-то спешил и опять не ответил на приветствие. С того дня муж никак не мог отделаться от мысли, что здесь что-то не так и нужно как-то узнать, что происходит. Он решил выяснить у жены последнего, что же такое произошло с ее мужем, если тот перестал здороваться. Вроде бы ерунда, но мысль узнать что-либо о том длинном просто не давала Александру покоя...

Собравшись с духом, муж подошел к той женщине, поинтересовался: здоров ли муж, живет ли он в их доме? Очень удивленная таким вопросом, женщина ответила: «Разве вы не знаете, что мой супруг скончался три года назад?»

Когда муж рассказывал это мне, я скептически отнеслась к его словам. С кем не бывает, ну перепутал человека с другим — вот и все. И никакой мистики. Но недавно я сама была в глубоком шоке. Среди ночи, часа в четыре, я услышала телефонный звонок. Звонили на мобильный, номер был скрыт. Я не ответила, просто взяла и отключила телефон. А на другое утро мне один за другим позвонили несколько моих старых (еще с института) подруг. Все они спрашивали, не звонил ли им кто-то ночью. Мы договорились встретиться. И вот через день в кафе, где мы сидели, одна приятельница рассказала, что в этот день должны быть похороны нашего общего друга. Заподозрив неладное, я спросила у нее, не знает ли она, когда он умер. «Да, — говорит она. — Это случилось позавчера. В четыре часа утра».

Пока мы с одногруппниками ждали своей очереди забраться за стол, мы уже успели изрядно приложиться во дворе. Пожалуй даже — очень изрядно. Наконец освободилось место в квартире, и мы уселись за «главный» стол. За столом, разумеется, хлопнули по стакану «арака» за здоровье молодых. Потом за родителей. Потом за тех, кто в море (в горах, в пустыне, во льдах). Через двадцать минут из симпатичных семнадцатилетних студентов мы превратились в стадо пьяных свинтусов, которые падали штабелями под стол, мордами в салаты и так далее. Известная, в общем, картина.

До сих пор горжусь: я нашел в себе силы выбраться из-за стола, дополз до лавочки во дворе и начал укладываться поудобнее. Добросердечные родители жениха подхватили меня уже у земли, увели в свою квартирку и уложили на диванчик. Но на диванчике было душно, и я полез на балкон, на тот диван, где и проснулся утром в диком похмелье и недоумении. И вот здесь и заключается суть истории. Балкончик, как уже сказано выше, был весь заставлен пустыми бутылками. Как я прошел по этим бутылкам, не упав и не уронив ни одну из них? Перелететь я не мог, перепрыгнуть — тоже, поскольку кроме как на четвереньках передвигаться был не в состоянии. Шел по горлышкам бутылок, как Христос по водам бушующего моря? Надо сказать, недоумевал не только я. Все, кто утром мог соображать, приходили поглядеть на это чудо. Вот какие резервы скрыты в человеческом организме!

* * *
История вторая. Она произошла уже не в Ташкенте, а наоборот — в Ухте. Находился я там в командировке, остановился у товарища. А с нами был еще один друг. И он все рвался покурить у окна. Мы его отгоняли, посылали на лестницу. Все же не Ташкент, зима морозная, окна заклеены. Откроешь — колотун в доме на неделю обеспечен.

Утром жена моего товарища вдруг засмеялась. Говорит: «Никак Колька все же вылез?» Мы поначалу не поняли, подошли ближе. А там, на заснеженном карнизе, видны следы босых ног. Мы поначалу посмеялись. Потом призадумались.

Четвертый этаж. Карниз узенький, наклонный. Все окна, как были заклеены, так и остались. По размеру следы подходили взрослому человеку. Но… Четвертый этаж, окна заклеены… Как можно было, и кто это был? До сих пор загадка.

* * *
История третья. Случилась она, как ни странно, не в Ташкенте, а на Украине, в Киеве, под Новый год. Каким-то образом там выпал снег, так что праздник получился. Мы отдыхали в пансионате, рядом с Киевом. Ради праздника кто-то из моих земляков прихватил травки, предложил людям покурить. Я по жизни некурящий вообще, а вот одна гламурная дамочка, покурившая чего-то не того и запивши это стаканчиком шампанского, изрядно развеселилась и ускакала из номера гулять. Одна нога — босиком, вторая — в гипсе. Она в пансионате после автомобильной аварии реабилитировалась. Искали ее долго и безуспешно по следам на снегу. Следы вели в близлежащую рощу, где непостижимым образом обрывались. Мы, будучи навеселе, решили, что ее унесли инопланетяне на летающей тарелке.

Барышня нашлась утром. Сама. Где была — не помнила. Ну а мы все решили, что курить травку очень вредно. Никогда так поступать не следует.

* * *
История четвертая. Случилось это в Москве, полгода назад. Приболел я немного, сижу дома перед компом, кашляю, температурю. Спать не хочется, кино не хочется, лениво во что-то играю. Голова чугунная, мысли ворочаются еле?еле. Кладу диск в сидиром, задвигаю лоток. Пишет: мол, диска нет. Я медленно удивляюсь: как нет? Только что положил! Открываю лоток — а диска и правда нет! Поискал на системном блоке, поискал в 5.25?ом дисководе — нету. Поворочал башкой — стал думать, куда я его еще мог пристроить. Поглядел в руках, рядом на столе. На полу. В кресле. Нету. Никуда не вставал, не ходил. Дальше думать уже не получается.

Смирился. Решил другой диск поставить. Положил в лоток. Закрыл. Сижу, смотрю на монитор.

Ошибка. Диск, вроде, есть, но не читается. Здрасьте, ведь нормальный диск был! Да что же такое! Открываю лоток — выезжают два диска! Я даже про болезнь от такого фокуса забыл! Дня три голову над этаким фокусом ломал, потом не выдержал — снял сидиром, разобрал его. Смотрел: куда там мог диск спрятаться? Так и не нашел, однако…

* * *
История пятая произошла буквально вчера. Вечером жена смотрела на ДВД «Ночь живых мертвецов». Ну, посмотрела минут пятнадцать, нажала на «стоп». А у нас в гостиной стоит большая плазма, диван и домашний кинотеатр с нехилыми колонками. Вещь совершенно изумительная, когда хочешь получить удовольствие от достойного звука. Прошло три часа. Ночь, тишина, покой. Я сладко сплю, у плеча жена посапывает. Вдруг раздается дикий вопль, вой, крики — аж пол затрясся. Не знаю, что подумали соседи, но у меня чуть сердце не остановилось. Вылетаю в гостиную — а там, на панели, на полную мощность мертвецы поедают тетку, та вопит. Зомби тоже, кстати, не молчат.

Я хватаюсь за пульт, выключаю дивидиху, утираю пот со лба, возвращаюсь в постель. Только начинаю засыпать — пол вздрагивает, дверь распахивается, уши вянут от грохота. Бегу в гостиную, выключаю центр. Чешу задумчиво в затылке, проверяю аппаратуру: все выключено. Иду спать. Сплю долго — примерно час. После чего опять подпрыгиваю от грохота и бегу к мертвецам, что доедают-таки многострадальную женщину. Я, с одной стороны, разозлился, с другой — понять хочу, что же такое у меня с техникой творится? Но чтобы соседей (и себя) не пугать, я мертвецов из лотка вынул, а вместо них диснеевскую «рапсодию» положил. Она и звуком потише, и мелодией приятнее, коли спросонок выходишь. Выключил, пошел спать.

Больше домашний кинотеатр не дурил. Наверное, только на мертвецов так нервно реагирует.

На глаз до верха седловины было около пятнадцати километров относительно пологого склона, а потому мы рассчитывали еще засветло оказаться по ту сторону хребта. Мы двинулись вверх по тропе, но вскоре выяснилось, что она идет не вверх по склону, а вдоль него, после чего стала спускаться. Мы вернулись, стали пробираться напрямую, по каменистому склону с редкими травяными кочками. Шли почти четыре часа — перевал казался все на том же удалении, что и раньше. Незадолго до сумерек мы решили не торопиться, перевалить седловину на рассвете, а заночевать с этой стороны. Разбили лагерь, отдохнули. С рассветом двинулись дальше — оставалось, на вид, всего километров пять. Однако мы шли два часа, три, четыре — а чертов перевал оставался все на том же удалении, что и прежде. Заночевав на склоне второй раз, утром мы сделали новую попытку — но до полудня седловины так и не достигли. После этого мы поняли, что безнадежно выбились из графика, и повернули назад. Нам ведь всем надо было на работу, отпуска и выходные заканчивались. Там мы в тот раз Баргузинского хребта и не одолели.

Что удивительно: повернув назад, на достопамятную тропу мы вышли уже через три часа. Такая вот случилась странная история.

Она слегка наклонила голову, смотрела прямо на мать и улыбалась. Ничего не говорила, но моя мать поняла, что она спрашивает что-то вроде: «Ну, как ты?» В глубоком шоке мать отвернулась. Через несколько секунд повернулась — а бабушка стоит. Еще раз повернулась — стоит. И так несколько раз. Происходило все это в пределах трех минут. А когда в очередной раз мать повернулась, бабки уже не было. Мать выбежала на улицу, и тут у нее началась истерика. А через некоторое время подъехал отец. Мне они обо всем рассказали только через несколько дней. И что самое интересное: мать не думала о моей бабке в тот момент, когда она появилась. Горе, конечно, большое, но бесконечно горевать не будешь. Добавлю еще, что мать моя женщина очень серьезная, у нее нет привычки «делать из мухи слона», и поэтому в правдивости ее слов я не сомневаюсь.

А вот вторая история.

Лет шесть назад в городе Ташкенте, где я отдыхала с семьей, меня положили в больницу. Состояние было настолько тяжелым, что операцию назначили на тот же день. Уже через два часа после поступления я лежала на операционном столе под большой яркой лампой. Не скажу, что очень набожна, но на всякий случай я прочитала «Отче наш» перед тем, как мне надели маску... Теперь постараюсь описать, что чувствовала.

Темно... но не потому что нет света, а просто ему не от чего отражаться. Вокруг какой-то вакуум. Теплая спокойная темнота... Я очень стремительно удаляюсь, не лечу, а именно удаляюсь. Я поняла, что умерла, и удаляюсь от того, что являлось моей земной жизнью, и тут что-то во мне возмутилось. Я думала, что много еще не успела сделать за свою жизнь. А еще я думала о том, какие ценности у меня есть, и понимала, что ЗДЕСЬ нет ничего материального, и все богатство, которое у меня есть, — это мои дела и поступки. Что все материальное — так призрачно и здесь никому не нужно. Через какое-то время я попала во что-то вроде комнаты с дверью, к которой я приближалась. Тут где-то в подсознании я услышала голос: «Туда еще рано». Были ли это мои мысли или я услышала кого-то другого, я не знаю, но в тот же самый момент я стала проваливаться куда-то и очнулась. Когда я пришла в себя, операция еще шла. Анестезиолог чуть ли не в истерике бегал вокруг стола, кричал, чтобы хирурги поскорее заканчивали…

В общем, все обошлось. Выписалась я довольно быстро, никаких осложнений не было. Но память об этом «путешествии» осталась на всю жизнь. Не сомневаюсь, что настанет момент, когда я снова туда попаду.

Совсем я тогда потерялась, хотя говорят — у меня компас в голове. Блуждала по лесу и вот выскочила на просеку. Там я достаточно легко сориентировалась и поняла, что за полтора часа сделала крюк в пятнадцать километров! Естественно, что ни на время, ни на расстояние я тогда внимание не обратила — я поймала ориентир после совершенно бессмысленного кружения. И вот иду я по просеке и вижу следы. Обычные медвежьи следы. На глине они были видны очень четко, как выдолбленные в камне. Метров через семьсот осознаю, что что-то не так. Приглядываюсь. Первое, что вижу — следы без когтей. Ну, думаю, это еще можно как-то объяснить. Потом меня огорошило: «А где передние лапы?» Такие следы я видела еще один раз, но не догадалась их сфотографировать, да и вообще не запомнила бы, если бы не предупреждение тех же местных.

Но сначала расскажу о лешем или «круговороте», как его местные называют («тот, кто по кругу водит»). Мне лично, данное явление самым показалось безобидным, поскольку людей в деревне пропадало мало, а если и пропадали, то вскоре возвращались. Так вот, иду я за грибами по знакомой дороге, вдруг слышу — козленок кричит. Думаю: «Кто ж это коз в лес выпускает?» Иду дальше, снова слышу козу. И тут мне вдруг в голову приходит, что это коза бабы Кати (одинокая бабулька, которую я за неимением родственников сильно полюбила). Я останавливаюсь, бросаю корзину, снимаю куртку и иду на голос. Вокруг кочки, вода в сапоги заливается, и тут я будто очнулась — в самом уже болоте стою!

Не могу утверждать с уверенностью, что это было, но скажу точно, что не могла я ошибиться и спутать козье блеяние с криком какой-нибудь птицы или зверя. Тем более что только на болоте я очнулась, «поход» начался раньше. Баба Катя меня первой увидела, я рассказала ей этот свой «анекдот», и вот тогда она и объяснила, что это «круговорот балуется».

На следующий год мы привезли туда компас. Признаюсь, пользоваться данным прибором я не умею — не было надобности. Я носила этот прибор на руке и вот что заметила. В тех местах компас большую часть времени ведет себя нормально, а иногда — вертится как безумный, и сделать с ним ничего нельзя, а потом успокаивается.