В деревне жила молодая женщина. У нее стало опухать горло. Она ездила в город Кимры — там в то время были лучшие врачи. Врачи отказались от нее, поставили «рак». Женщина медленно умирала и задыхалась. Бабушка ее вылечила. Как — я не знаю. Через много лет мама показала мне ту женщину — у нее было трое детей, и сама она была уже пожилым, но вполне здоровым человеком.

Когда моя мама вышла замуж, бабушка в возрасте 80 лет уехала с ней в Мурманск. До этого она не была нигде, кроме деревни в 20 километрах, куда ходила пешком за хлебом. В Мурманске родилась я. Как себя помню, все болячки и вывихнутые руки-ноги проходили на следующий день. Бородавки с рук бабушка сводила моментально: они чернели и отваливались. Сама бабушка не болела и говорила маме: никогда не держи в себе боль, поплачь — и все пройдет. Говорила, кто держит все в себе и не показывает своих эмоций — болеет. Моя мама никогда не бывала в больнице, умерла она от неизвестной болезни в 59 лет — я думаю, от тоски. Моя бабушка жила с нами. Мы обретались впятером в однокомнатной квартире, но нам не было тесно. Бабушка не умела ни читать, ни писать, вместо подписи ставила крестик.

У бабушка имелся крест — им она крестила грудных детей. Опускала крест в воду, и вода становилась святая. Этой водой она и лечила. Откуда этот крест, я не знаю, но ему очень много лет. Сейчас он у меня, и я считаю, что это он спасает меня от смерти. До последнего дня бабушка не болела, из лекарств пила только валерьянку — поэтому, когда она гуляла, за ней бегало очень много кошек. Бабушка хорошо видела, шила мне из тряпок кукол и раскрашивала их химическим карандашом. Она была удивительным человеком, и к ней тянулись люди. Когда она умирала, мне было 13 лет. Я тогда нагулялась и спала, а мама всю ночь сидела с бабушкой. Бабушка звала меня, я слышала — но была тогда эгоисткой и думала, что она притворяется. Так и не подошла к ней. Потом мама сказала, что бабушка хотела передать свой дар мне, а не ей. Хотя потом я замечала: что мама скажет — обязательно исполнится. Иногда от этого было как-то и не по себе. У меня тоже это есть, но вот лечить я не могу.

Врач, который приехал наутро к бабушке, сказал, что она умерла от старости, а если ее сердце отдать другому человеку, он проживет еще сто лет.

В последующие дни я постоянно упражнялась в «духовном письме» на работе и дома. Рисовались мне цветы, космические корабли, барашки. Когда я мысленно задавала интересующие меня вопросы, то в ответ писалось «да» или «нет». Через месяц на листе стали появляться целые фразы. А через три месяца написалось, что в голове у меня при ответах на вопросы будет возникать посторонняя мысль и что этого не надо пугаться — это открывается прямой «канал связи». Постепенно я научилась получать ответы на свои вопросы без бумаги и карандаша.

За это время у меня пропал шрам на руке, исчез астматический бронхит, прошло воспаление кишечника и исчезло воспаление по женской части. Я стала видеть красивые сны — они всегда были цветные.

Когда наладился устойчивый контакт и я смогла отличать свои мысли от мыслей другого плана, мне был задан вопрос: «Ты нас позвала, и чего ты теперь хочешь?»

Мне хотелось быть здоровой, иметь работу с хорошим заработком, послушного сына и жить долго. Мне сказали, что я не понимаю своих возможностей, что у меня слишком заземленное сознание и чтобы я подумала, а потом ответила, когда меня снова спросят о моих желаниях.

После начала общения с тонкими сферами мироздания у меня в доме бурно зацвели комнатные растения, повсходили все семена, брошенные в цветочные горшки. А отросток китайской розы с нежными цветами персикового цвета, который однажды принесла мне подруга, за год вырос выше метра, ветви раскинулись во все стороны, пришлось их даже подвязать толстой шерстяной ниткой. Роза зацвела обильно и разным цветом. Этому цветку теперь удивляются все соседи и считают его настоящим чудом.

Тут меня в бок толкнули, я упала и увидела рядом огромного пса с очень большой головой. Этот пес лез на меня, но я не испугалась, захотела поиграть с ним, но в животе было тепло и приятно и хотелось спать. Но я все равно ткнулась навстречу этому псу, так что он даже тявкнул, попыталась подняться ему на спину. При этом я стояла на четвереньках, но меня это не удивляло, а наоборот — было очень удобно.

Потом рядом поднялась та самая черная масса, в первый миг показавшись величиной с трехэтажный дом, отошла в сторону, и только тогда я поняла, что это обычная пуделиха, только почему-то очень большая. А еще вдалеке оказались видны такие же большие стулья, огромный стол и вроде даже обои. Мне было очень любопытно — но одновременно очень хотелось спать. Уж очень я себя чувствовала сытой и умиротворенной. Я даже не легла, а свалилась прямо на того пса, с которым хотела играть — он уже спал, — и тоже заснула.

Когда я проснулась, то обнаружила над головой белый потолок, в руке — капельницу, стены были выложены кафелем. Я ничего не поняла, но вскоре пришла медсестра и сказала, что я нахожусь в реанимации. Что меня привезли несколько часов назад и просто чудом вытащили с того света. Клиническая смерть несколько минут длилась. Но теперь все будет в порядке.

Вот теперь и не знаю — была ли пуделиха галлюцинацией, или я уже проскочила стадию реинкарнации, но доктора ухитрились выдернуть меня обратно.

На вопрос, является ли он священником, мужчина ответил отрицательно. Очень странно, но его голос как-то обволакивал, и нам с подругой казалось, что мы слышим наш разговор как бы со стороны. Так мы просидели, пока не съели мороженое, затем попрощались и собрались уйти. Вдруг этот человек очень зло нам ответил: «Ну-ну, идите! Не заблудитесь!»

Мы отошли на несколько шагов, и вдруг подул холодный ветер, налетела туча, пошел сильный дождь — хотя только что небо было совсем ясным. Мы оглянулись, но странного человека нигде не было (вся дорога там просматривается). Мы заторопились к станции — но, прекрасно зная дорогу, вдруг вышли не на ту улицу. Быстро сориентировавшись, промокшие, мы прибежали на станцию. И оказалось, что прошло восемь (!) часов, и поезд давно ушел. К тому же у нас обеих часы показывали 11:30, и зеркальный оберег, висевший у меня на шее, оказался разбит ровно посередине. После этого случая у нас у обеих где-то с неделю очень сильно болела голова, потом все прошло. С тех пор мы больше не были в Сергиевом Посаде.

Тут в комнату вошла мама, она держала в руках телеграмму. Так я узнала о смерти крестного. И вдруг это что-то, которое держало мои ноги, куда-то пропало, ногам стало так мягко. Я заглянула под диван — кота там не было…

В Подмосковье мы поехали в тот же день. Поездка заняла 16 часов. Приехали туда без сил, и все это время я сидела у гроба и смотрела на своего крестного. При жизни он мне был как второй отец, я его очень любила и люблю до сих пор.

В день похорон мы остались ночевать у тети, его жены, в квартире. Где-то около 11 ночи все уснули. В квартире были одни женщины, папа ушел спать в машину, которую оставили возле подъезда. Нам с сестрой места для сна выделили на кухне. Сестра уснула, как и все прочие, а мне не спалось. Тоска была жуткая, слезы душили, я сидела за столом и все думала о своем ушедшем крестном. Вдруг часы пробили двенадцать раз — они висели в прихожей. И я отчетливо услышала мужской кашель в коридоре и шарканье тапочек. Я встала, прошла по комнатам, думая, что кто-то проснулся, однако все спали. Я выглянула в окно с восьмого этажа — папа спал в машине под фонарем. И тогда я отчетливо осознала, что именно так кашлял мой крестный, и точно так же шаркал тапочками по полу.

После этого я мысленно попросила у него прощения и простилась. А утром мы уехали домой.

Когда любишь, мало кто понимает тебя. Мы сидели и пили, я был задумчив. Сидели мы часа четыре, и допились до того, что поругались, потом помирились. То ли я ребят прогнал, то ли они сами не захотели со мной дальше сидеть, но спустя некоторое время я остался один. Я сидел, пил и думал о ней…

Давно уже стемнело. Помню, лаяли собаки, на окнах поблескивали морозные узоры, горела печка… Вдруг меня охватило огромное желание увидеть ее, услышать ее голос, дотронуться до нее, увидеть ее глаза, ресницы. Это было так мучительно, так сильно, что я заплакал.

Я очутился на улице. Печку не потушил и не закрыл дверь. Идти надо было немного: пройти до главной дороги через лес и по улице добираться до ГЭС. Лаяли собаки, вдали мерцали огни города. Как шел — ничего не помню.

Просыпался я несколько раз, сознавал, что лежу в снегу в лесу. Вверху горели звезды. Но мне было удивительно тепло! Даже было ощущение, что снег подо мною тает. Я просто спал, мне было невероятно радостно, я ощущал что-то красивое и хорошее. Надо сказать, у меня очень слабые к морозу руки — на небольшом морозце, даже при нулевой температуре, они у меня мерзнут. Но в этот раз руки у меня даже не замерзали!

Я просыпался, но вставать не хотелось, я как будто желал еще такого состояния.

С мыслями, что все же надо идти, в недоумении от свершившегося со мною какого-то чуда, падая и ориентируясь на просвет среди деревьев, я вышел на дорогу. Оказывается, я рядом с ней и находился! Пройдя немного по дороге, я почувствовал, что мерзнут руки, так что мне пришлось их спрятать в рукава и сложить под мышками. Значит, на улице было очень холодно! А я за несколько часов даже не замерз! Так, идя, спотыкаясь, я побрел по темным заснеженным улицам дачного поселка. Спустился с горки к залитой огнями ГЭС. На часах было 7:00 утра. Впереди горел огнями город

Став владельцем этого автомобиля, я несколько раз сталкивался с мелкими странностями. Например, после первых месяцев езды на ней в двигателе начали повизгивать ремни. Причину неисправности я нашел быстро: не натянут ремень генератора. А вот устранить недостаток не мог довольно долго. Как ремни повизгивают, слышал, но все никак не мог найти время, чтобы устранить мелкую неисправность. Однако вскоре ремни пищать перестали — и я, естественно, думать про эту мелочь окончательно забыл. Однако, как положено, примерно раз в месяц, осматривая машину, ремни тоже проверял — и они неизменно оказывались натянутыми. Как это можно объяснить? Даже и не знаю. Просто не задумывался.

Другой случай произошел летом позапрошлого года. В самую жару, собираясь очистить заднее стекло от пыли, я включил омыватель заднего стекла — но вода полилась в салон. Размякшая от высокой температуры пластиковая трубка соскочила с «пшикалки». Мелочь — но после снятия облицовки я почти час пытался извлечь трубку, уползшую под распорки кузова. И никак не мог ее зацепить. Наконец я «сломался», плюнул на все и ушел домой, отложив ремонт на утро. Утром же оказалось, что трубка находится в пределах досягаемости пальцев: бери да насаживай на штатное место! Я немного удивился, почему не смог сделать этого вечером — но неисправность устранил.

Помимо вышеописанных странностей, бывали и другие. Например, оставленный в машине мусор: чеки, фантики, обрывки одноразовых платков, вывалившийся из карманов мелкий сор по утрам неизменно оказывались у меня на сиденье. Что характерно, мусор «естественный» на сидушку не попадал. Я думал, что все эти обрывки закидывает ко мне сквозняком — но не понимал столь странную сквозняковую разборчивость.

Но и это еще не все. На заднем сиденье я вожу своих детей — двух второклассниц. Девочки испытывают вполне понятную в их возрасте слабость к конфетам, часто кушают их в машине и откладывают «на потом» в ящички на боковинах. И практически всегда перед новой поездкой эти конфеты оказываются съеденными! Дети обвиняют друг друга, мне приходится покупать новые… Но я-то знаю, что в их отсутствие ни я, ни кто-либо другой их конфетами не интересуется. И все же они — пропадают!

Самый вопиющий случай произошел в июле этого года. Жара, как все помнят, у нас в Питере стояла такая, что в Европе от точно такой же изнеженные западники дохли. Как-то днем я оставил машину на самом солнцепеке — ну некуда больше было поставить! Ушел. Спустя несколько часов возвращаемся к ней уже с женой и приходим в ужас: каким-то образом в машине оказались открыты все окна!

Первой мыслью было: стекла побили, машину разграбили. Но нет, все ценные вещи, даже те, что лежали почти на виду, остались на месте нетронутыми. Как открылись окна? Такое впечатление, что «Форд» не выдержал жары и решил немного проветриться. Однако все хозяйское добро — сберег!

Знакомые говорят, что у меня в машине завелся кто-то вроде автомобильного домового. Причем доброго, раз уж он не пакостит, а помогает. И что мне нужно наливать ему молоко и оставлять хлеб. Я сомневаюсь, но на всякий случай время от времени «забываю» в бардачке конфеты. Они пропадают.

Этот старичок садится на стул возле шкафа, прямо на мою одежду, и начинает сверлить меня взглядом. Я, естественно, спрашиваю, кто он такой и что ему надо. А он говорит, что он — Рудольф Гесс, его двадцать лет назад убили и теперь он призрак. Вот и ходит по людям, что носят его имя, и ищет, кому раскрыть свою страшную тайну. Ищет человека храброго и честного, потому что обычный человек рассказать о его тайне не посмеет. Я его про тайну спрашивать не стал — решил, что это псих какой-то, — и думал больше о том, что теперь делать. Бить старика и вязать — сам в тюрьму попадешь, он с виду безобидный, хотя в чужую квартиру и влез, милицию вызывать — так ведь не ворует ничего, не грабит, не угрожает. Психушку вызвать — так я и телефона не знаю.

Пока я раздумывал, старик этак утомленно начал рассказывать, как в сорок первом улетел в Англию с предложением от «любимого Адольфа» заключить мир между высшими расами, назначенными править миром. Немцы и британцы договорились, что не станут воевать друг с другом, разрушать промышленность и высаживаться на чужой земле, а вопросы, которые не решить без применения силы, станут решать на удаленных от обеих стран территориях. Типа того, что война в Африке велась ради разрешения вопроса о принадлежности всех африканских колоний, а не ради безжизненной пустыни. И, значит, вроде все обо всем договорились, но его не только не отпустили назад, к любимому фюреру, а засадили за решетку, как врага, а под старость, когда у него появился шанс увидеть чистое небо и вдохнуть воздух свободы, так еще и убили. Повесили в душевой комнате.

На последних словах я обычно решался встать и выкинуть незваного гостя за дверь — и падал во сне с постели.

После этих снов я попытался узнать, зачем летал Гесс в Британию и кто его повесил, но ничего мало-мальски внятного выяснить не смог. В книгах, которые имеются в районной библиотеке, такой информации, к сожалению, нет. Может быть, вашему журналу доступны более точные сведения? Ведь если старик не врал — значит, сон вещий. А может, Рудольф Гесс и правда стал призраком?

Я остановился как вкопанный. Прямо у меня на глазах цвета звездочек поменялись, а через несколько секунд огоньки стали двигаться навстречу друг другу, пока не превратились в один. Затем звездочка начала движение в мою сторону. Двигалась она медленно — иногда, пролетев метров 20—30, звездочка останавливалась. В такой миг у меня появлялось ощущение, будто либо звездочка меня внимательно изучает, как живая, либо внутри ее кто-то находится и этот кто-то за мной наблюдает. Когда расстояние между нами сократилось до половины, мне вдруг стало страшно, и я побежал домой — при этом хорошо видел бабушку и кричал ей о том, что вижу летающую тарелку, которая плавно летит за мною. Добежав до ограды, я остановился и стал смотреть на звездочку — та замерла на несколько секунд, затем резко развернулась вправо и исчезла. Бабушка потом сказала, что тоже видела звездочку, которая двигалась по небу.

В тот вечер я еще дважды видел этот загадочный огонек. Спустя примерно полчаса я вышел из дома за водой — и вновь увидел звезду над лесопосадками. Спустя минуту она опять двинулась в мою сторону, но, снова проделав половину пути, вдруг исчезла, издав при этом резкий звук.

Последний раз в этот день я увидел ее в половине двенадцатого ночи — причем ночь выдалась лунной, звезд на небе было много, однако свою звездочку я сразу заметил, она была самой яркой на небосклоне. И вновь мы внимательно изучали друг друга. У меня вдруг появилось желание показать кому-нибудь свою звездочку, и как раз в это время мимо бабушкиного дома проходил сосед. Я остановил его и предложил посмотреть летающую тарелку, показав рукой в сторону звезды. Через несколько секунд, когда мой сосед различил нужную звездочку, она начала движение в нашу сторону. И вновь на полпути остановилась, начала разворачиваться вправо — и мы с соседом увидели в мгновение ока три маленькие звездочки, составившие треугольник, которые тут же с резким звуком исчезли.

Икона мне всегда нравилась, я еще в детстве ее полюбила. Нежные желтые цветы вокруг лика, словно золотые. Переливаются и на солнышке сияют, красиво и нежно. Повесила я ее на кухне, чтобы почаще любоваться. Молилась-то я очень редко — в безбожное время выросла. Икона больше украшением была.

Прошло лет десять. Однажды пеку я на кухне блины. А был день строгого поста, перед Пасхой. Напекла уже целую горку блинчиков — и вдруг взгляд упал на икону… Любимую бабушку вспомнила. Думаю: «Бабуля-то всегда пост соблюдала. И как ей это удавалось? Вся семья блины да мясо кушает, а она с радостью — кашу на воде». И вдруг говорю, обращаясь к «Троеручнице»: «Милая, как бы это мне тоже научиться пост держать? Помоги хоть сегодня от блинов отказаться». Вроде и не совсем серьезно сказала, улыбаясь.

Сковорода раскалилась, надо новый блин наливать, а он не совсем обычно как-то наливается — в самом центре блина пустой круг остается. Остается, как бы я ни вертела сковороду. И вдруг в этом самом круге откуда ни возьмись — тарантул мохнатый появился. (Никогда их у нас в доме не было. На пятом этаже живем, в центре города.) Пляшет, корчится, того и гляди выпрыгнет. Зашипел вдруг громко, свернулся и исчез, словно и не было его, только дырка в тесте так и осталась.

Руки у меня задрожали от страха, слезы появились, затошнило от отвращения. Очень уж я пауков боялась! С детства. Даже сыну младшему этот страх передался.

Не только сама я в тот день от блинов отказалась — вся семья не смогла их есть после моего рассказа. Все пост держали. Я так вообще долго ничего есть не могла.

И еще… Ехала я как-то утром на работу в переполненном автобусе. Произошла небольшая авария. Автобус резко затормозил, и все пассажиры на меня свалились. Сначала я ничего не почувствовала, но потом — разболелся бок. На работу все равно пошла. Я учительницей тогда работала (теперь на пенсии), был конец года, праздники. Боль отступила, но по ночам возвращалась. Однако я продолжала терпеть, пока от какой-то непонятной слабости в обморок на улице не упала. Попросила опять помощи у «Троеручницы» и добавила: «А если уж к врачу идти надо, то дай мне знак какой-нибудь, пожалуйста». Утром гляжу в зеркало, а у меня на шее большая черная родинка. Думаю — вот тебе и знак. Только подумала — а родинка и пропала, прямо на глазах исчезла. Пошла я скорее в больницу. Анализы взяли — почка кровит. Стали к операции готовить. А я опять сомневаюсь: ведь боли-то особой нет — откажусь от операции. Вдруг задремала я и вижу сон: в небе сияет Икона. «Троеручница»!!! И лучик от нее ко мне идет. Тепло мне… хорошо… Потом вижу, что икона растаяла, а явились, все еще во сне, какие-то люди и везут меня в операционную. Я раньше никогда в операционной не была и не знала, как она выглядит. А тут вижу — и стол, и приборы разные, и на окне коробка какая-то металлическая… Заходят два врача — один высокий, другой маленький. Тут я проснулась. Меня уже на самом деле в операционную везти собираются. Смотрю… и стол, и приборы, и даже коробка металлическая на окне — те же самые, я ведь их уже во сне видела. Заходят два врача — один высокий, другой маленький. Я засмеялась от удивления, а врачи подумали, что это уже наркоз так действует.

Операция, слава Богу, прошла успешно. Вовремя я обратилась и, главное, согласилась на нее. Почку, правда, удалили, но чувствую себя хорошо, немало лет уже прошло с тех пор. Спасибо врачам. И низкий поклон «Троеручнице»! Много раз с тех пор помогала Она мне и помогает… всего не напишешь. Главное — поняла я вдруг, как же много удивительного и доброго вокруг нас! И в церковь мне захотелось почаще ходить, и стихи писать…

Не успел я срезать и пару сыроежек, как над головой разразилась жуткая гроза — с плотным ливнем и разрывами молний буквально над головой. Низинка, в которой я находился, буквально зачавкала под ногами, и я решил подняться повыше, на холм. Земля в тамошних местах песчаная, поэтому на возвышенности луж можно было не бояться. Помню, я увидел высокую густую ель, решил спрятаться под ее лапами от ливня и даже сделал к ней несколько шагов, как вдруг она вся вспыхнула, словно взорвалась, меня откинуло на пару метров назад, опрокинуло на спину. Все тело свело болезненной судорогой, я ни вздохнуть, ни выдохнуть не мог. Не мог даже веки опустить — капли дождя били прямо в глаза, а закрыть их никак не удавалось — так лежал и смотрел прямо перед собой, словно труп.

И тут вдруг я увидел, как рядом остановился низкий коренастый старичок в лохматом зеленом костюме, с длинной белой бородой, в которой напуталось много сосновых иголок и мелких веточек, с лысой головой, прикрытой чем-то похожим на тюбетейку. Старичок остановился рядом и спросил: «Чего валяешься, милый? Простудишься ведь». Я вслух отвечать, естественно, не мог, но мысленно ответил что-то вроде: «Меня молнией убило». — «А чего же ты в такую погоду в лес поперся?» — старик спрашивает. Я ответил, что грибы пособирать. «Голодаешь, поди, коли в такую мокроту дома не сидится?». Я, естественно, ответил, что не голодаю, а грибы собираю не для еды, а для удовольствия. Старичок этак ехидно ухмыльнулся, да и говорит: «Ну и быть посему. Спасу я тебя и награжу за страдание вдосталь. С сего дня, когда в лес ни пойдешь, всегда грибов собирать сможешь, сколько захочешь и какие пожелаешь. Но только есть их тебе запрещаю. Как хоть один попробуешь — враз обратно помрешь».

И как он это сказал — у меня судороги мгновенно отпустили, я глубокий вдох сделал, круги радужные перед глазами пошли. Сел, отдышался немного, огляделся. Никакого старичка нет, следов — тоже. В общем, померещилось, похоже, мне все, пока без сознания валялся. Я поднялся, побрел мокрый домой. А в душе обидно: мокрый до нитки, чуть молнией не убило, да еще и корзинка пустая. Иду и думаю: сейчас бы полянку с лисичками найти, и возвращаться не стыдно будет. Вдруг смотрю — пятно рыжее впереди. Подхожу — лисички! Я нарезал почти полкорзины, зашагал веселее. А мысли: «Сюда бы еще груздей парочку». Смотрю — и вправду растут. Подумал о белом — и тут же его неподалеку заметил. Вот тут я про свое видение вспомнил — и даже как-то нехорошо мне стало. Уж очень все по обещанию старичка получается. В общем, отдал я весь свой «улов» соседке по даче, а сам есть не рискнул.

Однажды ночью я вдруг почему-то проснулась. В комнате все вещи уже были видны, а лицо матери было освещено больше всего. И вдруг из-под кровати родителей вылезает черт! Задние ноги — как у козла, с маленькими, черными, блестящими, очень аккуратными копытцами, передние — как у кошки. Шерсть на нем черная, кудрявая, блестящая. Морда козлиная, только аккуратнее, с маленькими, черными, живыми, лукавыми глазами. Рожки маленькие, черные, кожаные, хвост длинный с кисточкой на конце. Все это время, пока я его разглядывала, он медленно и аккуратно устраивался у изголовья кровати. Хвостом обвил задние ноги, присел, продолжая лукаво смотреть на меня, затем сильно размахнулся правой лапой и со всего размаха ударил мать (человек она была отвратительный). Я замерла от испуга, ожидая, что она вскрикнет, проснется и закричит, но ничего такого не произошло — мать продолжала спать как ни в чем не бывало. А черт опять взглянул на меня и исчез там, откуда появился. После этого случая я уже не могла мыть пол под их кроватью — добиралась туда только шваброй.

На следующий день мать просыпается, встает, а у нее все губы обнесены нарывами — как простуда. Она говорит: «Где же я так простыла?» Я в ответ ей рассказала о том, что произошло ночью, но мать только рукой на меня махнула. С тех пор эти нарывы очень часто появлялись у нее на губах.

Все, что произошло той ночью, я видела так ясно и четко, что у меня до сих пор все стоит перед глазами, как будто это было вчера. До утра я больше не заснула. Когда же все это происходило, я лежала ни жива ни мертва, точно парализованная — кажется, я даже не дышала.

Утром он уходит в университет, а мочалка для мытья унитаза, как было оставлено старой хозяйкой, лежит в металлической корзине (наподобие тех, что в продуктовых магазинах). Сын приходит с лекций — а та мочалка уже в унитазе. И так ежедневно.

Я вставила в беседу: «Значит, недостаточно чисто моешь унитаз, мой получше». Сын сказал, что ту мочалку по утрам уносил в ванную комнату, а, возвращаясь с учебы, видел ее опять в унитазе.

Еще он мне вот что рассказал: «Помнишь, седьмого ноября мы тебя брали из больницы, до операции, и при тебе же лимонад в стеклянных бутылках открывали. После праздника собрал я пустую тару в сумку, закрыл обратно металлическими крышками, а вынести в мусорный контейнер забыл. И опять те же странности: пришел с учебы, а крышки от бутылок по всему кухонному полу разбросаны».

Рассказал он о том старшему брату — и тот две недели жил у младшего, наблюдал эти странности. Когда они спать ложились, сразу в прихожей начиналось хождение. Слышали, будто кто-то пытается залезть на стул. Отсюда сделали вывод, что это «чудо» маленькое. Специально оставляли на столе в кухне чашку и блюдце с чаем — «чудо» пыхтело и с фырканьем пило чай.

Две ночи провела я в этой квартире — не спала толком ни разу. Когда вернулась домой, невестка, жена младшего, тоже об этих странностях мне рассказала. Она на 7 ноября приезжала с ребенком к мужу. Уложит двухлетнего малыша вечером, а сама на кухне занимается уборкой. Слышит, что кто-то то по комнате ходит, то рядом с сыном ляжет, то в кухню идет.

Об этих странных явлениях мой сын рассказал студенту Косте, через которого снимал квартиру. Тот был очень удивлен. Сказал, что когда-то квартиру дали его бабушке, но она жить там не захотела и проживала, а потом и умерла в квартире Костиных родителей.

Учебный год закончился, сын приехал домой, и больше мы ничего не знаем об этих удивительных явлениях. Моим сыновьям «некто» казался просто маленьким существом, а мне — еще и довольно-таки колючим. Мы с невесткой сделали вывод, что он недолюбливает женский пол. Интересно, кто это?